Вручение премии

Моя краткая речь, произнесенная на вручении и написанная
за пару часов до оного

Дамы и господа, уважаемая Наина Иосифовна, уважаемые члены жюри, уважаемая публика!
В таких случаях принято произносить слова благодарности – и это, конечно, правильно. Потому что благодарность и есть то основное чувство, которое испытываешь, находясь в той ситуации, в которой сейчас нахожусь я.
Это чувство благодарности – очень большое и сильное – не простое по своему составу. К нему примешивается чувство незаслуженности тобою – того, что с тобой происходит. Не потому что твоя книга плохая, или хуже других книг – об этом автор судить не может и не должен – а потому что любая реальная книга все-таки слабее и бледнее той идеальной книги, которая тебе видится – тебе предносится, как говорили когда-то, - покуда ты ее пишешь. И еще, наверное, потому, что странно, чУдно – или чуднО – видеть, как обретают признание и даже – наверное, так можно сказать – успех твои очень личные видения и фантазии, твои попытки решить некие литературные и – соответственно – экзистенциальные задачи. Ты думаешь, что это касается только тебя одного; вдруг выясняется, что не только... Ты сидишь, короче, в своем уголочке – или в каком-нибудь кафе, в анонимности какого-нибудь – в моем случае, мюнхенского или франкфуртского – кафе, и что-то такое потихоньку себе сочиняешь. А потом вдруг оказываешься вот на этой сцене, перед этими фотокамерами, этими софитами, тебя ослепляющими. И это так странно и удивительно, что как-то не очень верится, что это вправду происходит с тобой.
Итак – слова благодарности. Благодарность – жюри, учредителям и устроителям «Русской Премии», удостоившим меня этой высокой чести. Спасибо!
Спасибо журналу «Знамя», решившемуся – причем целиком – опубликовать этот все же довольно безумный текст.
Спасибо издательству «Эксмо», выпустившему роман отдельной книгой (тираж которой, насколько я знаю, уже распродан).
Наконец – last not least, как говорят англичане – и рискуя окончательно прослыть умалишенным – хочу сказать слова благодарности персонажам моей книги, и прежде всего ее главному герою, Александру Николаевичу Воскобойникову, более известному в мире как Alexandre Vosco, великому архитектору (даты жизни: 1901 – 1989), которого я выдумал – или который сам во мне выдумался – и с которым, хотя книга закончена уже почти два года тому назад, у меня не прекращается внутренний разговор.
В романе – те, кто его читал, помнят это – есть центральный эпизод: внезапный поворот судьбы героя к лучшему, к успеху и реализации своих возможностей – поворот, происходящий как раз на этом пресловутом пароходе, плывущем в Аргентину в 1950 году; - основная метафора всей книги, к которой она возвращается снова и снова. Признаться, я чувствовал, когда сочинял все это, некое позитивное излучение этого текста; втайне догадывался, что и в моей собственной жизни эта книга может сыграть роль очень значительную и благотворную, что судьба героя способна оказать как бы обратное воздействие на мою собственную судьбу. Так оно, похоже, и случилось. Так что спасибо вам, дорогой Александр Николаевич Воскобойников, Alexandre Vosco, за этот позитивный поворот в судьбе вашего автора.

Репортаж на телеканале «Культура»