Как в русском языке не хватает все же плюсквамперфекта…

Алексей Макушинский

Роман Алексея Макушинского рассказывает историю «белого» эмигранта Александра Николаевича Воскобойникова, вплетенную в историю XX века (ровесником которого он, кстати, является) причудливым, ярким узором. То есть фабульную канву романа образуют две эти то сходящиеся (как например, когда Воскобойников становится участником Гражданской войны), то расходящиеся (когда он сознательно устраняется от всяких политических событий) нарративные нити. Однако подлинный сюжет романа — это история обретения утраченного (за десятилетия советского режима) языка («Всю жизнь обречен я искать в себе этот русский язык, искать его по крайней мере вот здесь, на бумаге и в рабочих тетрадях», — говорит рассказчик). Неслучайно поэтому, что главный герой как действующее лицо появляется лишь однажды, на первых страницах романа (1988 год, Париж, прославленный архитектор Александр Воско со своей дочерью от второго брака принимают гостей), а затем предстает перед читателем уже лишь в зеркалах своих дневников или воспоминаний родственников. Неслучайно, потому что, подобно тому как история XX века выступает просто фоном, внешним обрамлением, архитектурным излишеством в описании судьбы главного героя, так и сама она оказывается лишь фоном, на котором происходят поиски того языка, который способен так же гибко, нетривиально, но вместе с тем основательно, как постройки Александра Воско, запечатлеть транслируемый единичностью человеческой драмы и всеобщностью исторических потрясений смысл. С момента встречи рассказчика с главным героем начинается их разнонаправленное движение по историческому фарватеру: уносимый течением времени рассказчик будет хвататься за буйки архивных документов и свидетельств очевидцев в попытках догнать тот самый пароход в Аргентину, который уносит Александра Воско не только в пространстве, но и во времени. Пароход — это центральное (в геометрическом смысле) событие в жизни Александра Воско, поскольку именно этот пароход обступают с двух сторон, как Атлантический океан, две разные жизни героя (первая: война, эмиграция, женитьба, безвестность, гибель жены, потеря друга; вторая: радость творчества, пришедшая слава, обретенная заново любовь, воскрешение друга); путешествие это, как бы отмечающее наполовину пройденную жизнь Воско, пришлось ровно на середину века. Подобные совпадения, случайные переклички чего угодно с чем угодно, были своего рода манией Александра Воско; у него даже была специальная тетрадь для их фиксации, что воспринималось окружающими единственно как причуда, но рассказчик предлагает увидеть в этом ключ к пониманию его творчества («…эти поиски соответствий, это внимание к отзвукам, отзывам, к потаенному эху за углом ежедневности <…> связано с архитектурой, с его проектами и замыслами, стилем и духом его работ»). И несомненно, устами своего героя («Вновь и вновь переживаем мы откровения смысла, проблески смысла, промельки смысла… Мы не можем его высказать, но можем его осуществить») говорит сам Алексей Макушинский, и нужно попытаться тем же ключом приоткрыть дверь в мир его романа. Здесь осуществление смысла происходит в постоянном освоении (метафора буквализируется, когда рассказчик пытается разобрать устаревший немецкий шрифт, которым пользовался Александр Воско в своих дневниках) и преодолении языка; а музыка слога (эта ожившая архитектура) застраивает растущую пустыню бессмысленности существования. Ближе к концу повествования рассказчик подытоживает свое погружение в историю Александра Воско: «Я чувствовал, что нахожусь в его мире, в мире смыслов и случаев, совпадений и соответствий, что мне нравится в нем находиться, но что справиться с веселым ужасом, счастливым страхом этого мира можно только превратив его в какие-то свои слова, свои фразы». Слова и фразы возвели несколько тяжеловесное, если смотреть снаружи, но при этом совершенно воздушное, если попытаться обжить его, здание романа «Пароход в Аргентину».